Впервые Сталин как антигерой в перестроечное время был назван не политиками и даже не публицистами (в советской печати), а писателем Рыбаковым в романе “Дети Арбата”, опубликованном летом 1987 года.

Когда-то за несколько лет до своей смерти Анатолий Наумович Рыбаков позвонил мне и пригласил навестить его в своей квартире в Манхеттене (по дарственным надписям на его книгах я вижу, что это было 16 июля 1995 г.). Я провел там целый день, и мы переговорили массу тем (остались записи, которые я так пока и не удосужился распечатать). В одной из своих статей, которая ему особенно понравилась я воспроизвел известный афоризм Сталина: “Есть человек — есть проблема. Нет человека — нет проблемы!” Анатолий Наумович впился: где говорил это Сталин? В каком своем произведении? Или в записке? Или в какой речи?

Я задумался. Ответил так: зная немного психологию Сталина, предполагаю и даже уверен, что таких вот в точности слов он никогда публично не говорил. И не писал. Он же был великий актер в политике и не позволил бы себе раскрыть свою сущность. Такую откровенность он мог бы позволить себе только в очень узком кругу своих “соратников”, а, вернее, холуев. Где я это читал? Да как-то расплывчато. Висит в воздухе. Много где. В мемуарах... В публицистике. Эта фраза стала своего рода штампом для обозначения той эпохи.

— Значит, не помните точно, где?

— Точно — нет.

— Так вот именно, — вскричал Анатолий Наумович с юношеской живостью, — я ее сам придумал! Впервые в “Детях Арбата” эту фразу Сталин как раз и произносит. Я сочинил — и вложил в уста Сталину! Я же написал этот роман за 20 лет до его публикации в 1987 году. И оттуда она пошла гулять, и никто уже не помнит, откуда она взялась. Я, я автор этого афоризма. И вот — никто не помнит и не знает...

В последних словах прозвучала нескрываемая горечь. Я встал и пожал его руку.

— Анатолий Наумович! — сказал я с неподдельным волнением и даже пафосом. — Если так, то разрешите мне вас поздравить и выразить восхищение. Ибо вам в нескольких словах удалось удивительно точно передать всю суть сталинского подхода к людям. Его психологию. Знаете, это лучше, чем у Фрейда с его оговорками. А то, что никто не помнит — еще лучше. Стало быть, фраза стала народным присловьем. Вы создали истинно народное произведение. Знаете, как народная песня. Или былина.

— Вы так действительно считаете?

— Абсолютно. Высшее признание для творца — это когда его имя забывают, а произведение помнят, оно становится безымянным, зато — народным.

— Ну, вы меня успокоили. А я то... переживал, знаете ли. Везде эта фраза — и никогда нет никакой отсылки. Вот и у вас тоже.

— Я же говорю — это высшее признание. Ну, кто изобрел колесо? Да что там... Кто написал “Очи черные?” А? А ведь недавно появился этот романс — в середине XIX века. Везде пишут — музыка народная. Или вот уж совсем свежий пример: “Полюшко-поле”. Написана песня в начале 30-х годов. Кто автор — почти никто не знает. Cкажем, оркестр Поля Мориа исполняет: “Полюшко-поле”, на пластинке написано: “Музыка народная” (на самом деле — композитора Книппера, племянника жены Чехова Ольги Книппер).

— Значит мой афоризм — народный?

— Народный, Анатолий Наумович.

— Ну, тогда пойдем, выпьем за это дело и закусим.

Обед, приготовленный женой Рыбакова, был потрясающим.